ВОПРОСЫ ВЕРЫ

«Да здравствует Цезарь!» братьев Коэнов, открывший 66 Берлинале, визуально эффектен, содержательно ироничен, уместно смешон. Собственно, это некая смесь производственной драмы и комедии положений: ведь главный герой здесь – продюсер Эдди Манникс (Джош Бролин), которому приходится управляться сразу с несколькими совершенно разножанровыми проектами на крупной голливудской студии. Время событий – 1951 год. 

Значительная часть юмористического эффекта возникает из столкновения эстетики Голливуда ранних 1950-х с Голливудом сегодняшним. Реально существующие звезды играют вымышленных кинознаменитостей: прекрасный прием отстранения, позволяющий известным актрисам и актерам потешиться над собственными, намертво приклеившимися экранными амплуа.

Властный Бролин-босс, Клуни в роли глуповатого Актер Актерыча по имени Бэрд Уитлок, Скарлетт Йоханссон, перевоплотившаяся в белокурую беременную фурию, Рэйф Файнс в образе режиссера, тщетно пытающийся принудить актера вестернов произнести несложную реплику, Тильда Суинтон, элегантно раздвоенная на сестер-журналисток (бульварную сплетницу и желчную колумнистку) и даже Дольф Лундгрен в неожиданном эпизоде – все они явно получают почти физическое удовольствие от игры; впрочем, даже не в самых удачных фильмах Коэнов актерам всегда раздолье. 

Еще одна отличительная черта «Цезаря» – его жанровая отделка. Виртуозные сцены-цитаты из вестерна, мюзикла, мелодрамы прекрасны сами по себе; но и они, и даже актерские работы – это, все-таки, сколь угодно роскошная, но рама. О чем собственно, сама картина? 

О вере.

Клуни-Уитлок снимается в пеплуме о римском артистократе, уверовавшем в Христа; банда драматургов-экстремистов пробавляется марксизмом; героиня Йоханссон обретает счастье с совершенно обычным мужчиной; наконец, Манникс ежедневно ходит на исповедь, а на самом деле отчаянно взыскует ответа на вопрос о смысле своего ремесла. Да, всё о вере, но по большому счету, «Да здравствует Цезарь!» – это приправленная изрядным остроумием попытка Коэнов отрефлексировать собственную участь в искусстве. Это реестр их сомнений, это, с оговорками, их собственные «8 ½». 

И здесь кроется губительное для фильма противоречие, поскольку самоанализ пытаются вложить во вполне традиционный, облегченный сюжет, который подобной тяжести не выдерживает. Ведет в никуда линия с похищением Уитлока; сценаристы-коммунисты так и остаются говорливым недоразумением; сам Бролин, сколь он хорош бы не был, не ведет своего героя далее комичной авторитарности. Замысел остается на уровне дорого исполненной шутки. Может быть, это и хорошо. Но мне, например, этого недостаточно. 

Дмитрий ДЕСЯТЕРИК, Берлин-Киев